Самара. 19 августа 1991 года

Сегодня, вспоминая события, произошедшие в нашей стране ровно 20 лет назад, я хотел бы рассказать об одном моём дне того времени.

Утром 19 августа, как и многие другие самарчане, я заметил молчание всех средств массовой информации. По телевизору - только «Лебединое озеро» (смотри – не хочу), которое неожиданно прервалось обращением к народу так называемого ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному положению). Затем опять продолжение «Лебединого озера». В общем, полный информационный вакуум. Эта зловещая тишина пугала меня. Я всё пытался осознать, что же произошло.
Весь день на работе я был сам не свой. Все догадывались, что объявление президента СССР Гобачева больным, есть не что иное, как его изоляция от государственной деятельности, но высказывать свои мысли вслух остерегались.

Из обращения ГКЧП к народу также стало ясно, что целью этого самозваного комитета был возврат страны к “совковому” строю с сохранением империи. Для этого ими и вводилось чрезвычайное положение на полгода. А это значит военный контроль над положением в стране, никаких митингов и собраний, никакой свободы слова, жесточайшая цензура на всё, и ещё много чего из прошлых времён. От осознания этого у меня просто всё похолодело внутри.

Тогда с приходом Горбачёвской перестройки, я, как и многие другие, был полон надежд, связанных с демократическими преобразованиями в нашей стране. Я долго ждал этих перемен, и готов был ещё терпеть лишения, лишь бы не сворачивать с выбранного пути.

И вдруг такое!... В воздухе повисла реальная угроза возврата к тоталитарному режиму.

Раньше я мало уделял внимание политике, и к тому же по природе был немного робким человеком. Сейчас, вспоминая тот день, я просто поражаюсь проявленной тогда мною смелости. Теперь я понимаю, что она появилась у меня из чувства осознания своего гражданского долга.

Короче. В этот же день после работы, я не раздумывая, бросился на стихийно организованный митинг против этого самого ГКЧП.

А дома (это уже было под вечер) оставались Людмила (моя жена) и двое  детей (Лена и Серёжа). Помню, как Людмила тревожно посмотрела на меня, она в это время шила нашему младшему пальтишко из моей старой шинели. И ради них тоже я шёл протестовать против хунты.

Митинг проходил на площади Славы возле самого монумента Славы. Меня удивило и очень огорчило только то, то на митинг пришло, по моему ощущению, не более 1000 человек – неужели в полуторамиллионном городе вопрос нашего будущего мало кого волнует?

Ну да ладно. Речи выступающих были смелы, резки, и они импонировали моему внутреннему настроению.

Тем временем площадь, на которой мы находились, постепенно была окружена ОМОНом. Пока они никаких действий не предпринимали. Но было понятно, дальнейшее их поведение будет зависеть от того, как в Москве разрешится противостояние ГКЧП и защитников Белого Дома (так был прозван тогда Дом Советов России).

А из Москвы до нас продолжали доходить тревожные вести, что ГКЧПисты в город вводят большое количество вооруженных сил, и что на Белый Дом движутся танки.

Страшно представить, какие репрессии они развернули бы против сторонников демократии после захвата власти. Они не простили бы нам и снос «железного Феликса» на Лубянке после яркого выступления Юрия Власова на съезде народных депутатов СССР в 1989 году.

Но, в конце концов, как мы все знаем, путчисты дрогнули, задуманный ими молниеносный переворот не удался. Они не рассчитывали на решительность Б.Ельцина, взявшего дело спасения демократических преобразований в свои руки, и на массовую поддержку его народом. Даже Таманская дивизия перешла на сторону защитников Белого дома. Впоследствии весь мир облетели фотографии Б.Ельцина, выступившего с одного из танков этой дивизии перед народом, защищавшим Белый дом.

Когда до нас дошла информация, что путч захлёбывается, мы все, находящиеся на площади Славы, не скрывали своего ликования. Даже не заметили, как ОМОНовское оцепление было снято.

Домой я вернулся поздно ночью.

Затем ещё два тревожных дня, и путч окончательно провалился.

* * *

Прошло два десятилетия с тех пор, я уже давно на пенсии, но я очень ясно помню тот августовский день.

Странно и обидно, что сейчас в Самаре никто не помнит или вообще не знают об этом митинге. Даже в интернете я не нашел о нём никаких сведений. Напротив, в воспоминаниях какого-то “самарца” говорится: "Вообще в Самаре те дни мало чем отличались от предыдущих – провинция все же, ни митингов, ни войск, ни баррикад, больше бытовые проблемы занимали, коих в 91 году было выше крыши. Думаю, мало, кто предполагал, чем все кончится...".

Это ложь! Митинг был! И последствия для его участников могли бы стать очень печальными. Тревожность в городе чувствовалась во всём. Тогдашний председатель горсовета Самары Константин Титов на два дня куда-то спрятался ото всех. А председатель Самарского Совета народных депутатов В.А.Тархов так и не смог определиться – к кому же примкнуть?

* * *

Сейчас по прошествии двух десятилетий всё чаще приходит на ум мысль, а не зря ли я тогда так переживал за судьбу России и даже проявил некоторую активность во имя спасения демократии? Ради чего мы тогда боролись? Ведь часть того, чего хотело добиться ГКЧП тогда, сегодня уже свершилось.

Согласитесь, начиная с января 2000 года, происходил постепенный откат от демократических завоеваний тех 90-х. Не похоже ли это на медленный ползучий переворот? Очень похоже. Похоже на реванш за неудавшийся тогда путч.

И те отважные люди, которые сейчас это понимают и пытаются бороться за справедливость, подвергают себя смертельной опасности быть уничтоженными.